— Пернатый, я, кажется, нож улучшил. — произнес я, тупо глядя на чернёное лезвие. — Ты что-нибудь понимаешь?

«Разумеется. Ты убил этим ножом старшую гончую, обагрив лезвие её кровью, и тем самым вживил в оружие несколько осколков. Не вздумай сделать привязку к душе!

— И не собирался, — ответил я, зачерпывая ладонью холодной воды. — Ты, кстати, ошибся. Старших гончих было больше двух.

«Видимо третья зашла в развалины с другой стороны. Нам нужно уходить в другое место, или убить этих тварей.»

«innocens N 13, ты был убит дважды за одни сутки. Время пребывания в безопасной зоне увеличивается. Удаление из зоны произойдет через четыре часа.»

«Ложись спать, новобранец. Через два часа я разбужу тебя.»

Вы когда-нибудь спали на каменном полу, без одеял, матрасов и спальников? Поверьте, это возможно, если перед сном ты оказался в Чистилище, перенёс несколько нервных потрясений, а ещё два раза умер. Для меня время пролетело одним мгновением — закрыл глаза, и тут же получил тяжёлым клювом по лбу.

«Вставай, боец, твоё дежурство.»

Что спал, что не спал. Всё тело ныло — словно его отпиннали два десятка пьяных гномиков. Напившись воды, почувствовал сильный голод. Да твою же через печень!

«Время пребывания в безопасной зоне подходит к концу. innocens N 13, удаление произойдет принудительно через: 25. 24. 23…»

— Вставай, пернатый! Время обеденного перерыва закончилось.

«Из-за твоих метаний я уже минут пятнадцать не сплю.»

— Жрать хочу! — произнес я в свое оправдание. — надо добыть чего-нибудь съестного, и рюкзаком обзавестись, чтобы носить с собой все необходимое.

Отсчёт закончился, и нас с вороном выбросило наружу. Птиц тут же взмыл в серое, затянутое тучами небо. Я же пригнулся к земле и в несколько шагов оказался у плиты, укрывшись за ней. Так себе укрытие, если честно.

«Вижу двух человекоподобных уродцев. Похоже, идут по чьему-то следу. Не высовывайся, что-то мне не нравятся их свинячьи рожи. Да и вооружены они серьезно — один арбалет и два копья. В общем, сиди, как мышь.»

Я и сидел, вертя головой на все триста шестьдесят и периодически слушая рычание своего желудка. Ожидание затягивалось, я даже подумывал вернуться к ручью и напиться, когда птиц вновь заговорил:

«Они пришли за Старшей гончей, по следам. Думали, что тварь одна, и ранена, вот и отправились в догонку. Вернее, их послал кто-то. Чую, этих свинолюдей ждёт сюрприз, в лице второй гончей. Адские собачки уже засекли незванных гостей и заходят к ним со спины. О, арбалетчик что-то почувствовал!»

До меня донёсся такой знакомый рык Старшей гончей, внезапно перешедший в скулёж. А затем послышались человеческие крики, полные отчаяния. Я с трудом удержал себя, чтобы не броситься на выручку людям. Сказано же, там какие-то свинорылые, да и гончая — не тот противник, на которого ходят одним ножом.

Мои терзания нарушил взволнованный голос ворона, прозвучавший в голове необычно громко:

«Новобранец, чтоб тебя чесотка одолела, живее тащи свою задницу сюда! Бегом!»

К месту боя я подоспел, когда всё было кончено. Одна туша гончей валялась в стороне, с торчащим из глазницы оперением стрелы, а точнее — болта. Вторая, с развороченным брюхом пыталась подползти к человеку с оторванной по плечо левой рукой, из которой хлестала кровь. Тот, в свою очередь, пытался отползти от твари подальше, отталкиваясь ногами и пытаясь зажать здоровой рукой страшную рану, превратившую всё лицо в кровавое месиво. Явно не жилец.

Другой человек, абсолютно голый, лежал ничком на земле, голова вывернута под неестественным углом.

«Хватай копьё, идиот, потом в гляделки играть будешь!»

Увидев валяющееся в метре от убитого двухметровое древко, подхватил оружие и стал осторожно подбираться к раненой гончей, переключившей всё внимание на меня.

— Хр. Хрер, хахр! — раненый явно пытался что-то сказать, но разорванный рот не позволял это сделать. Не обращая на умирающего внимания — потом, всё потом, я с силой ткнул гончей копьём в шею. Листовидный наконечник неожиданно легко пробил шкуру твари, погрузившись на половину ладони. Зверюга захрипела и попыталась вывернуться, тем самым добив саму себя — обоюдоострый наконечник рассёк хребет гончей. Вырвавшийся из обмякшей твари сгусток света закружился в воздухе, словно не зная, куда лететь. Затем, словно приняв решение, влетел в мою грудь, бесследно растворившись в ней.

— До-ей эн-ня! — раздалось со стороны умирающего. — До-вей!

«Даже не думай это делать! Сам помрёт скоро, с такими ранами долго не мучаются»

Я и не собирался выполнять просьбу раненого — просто не смог бы. Убить человека? Меня согнуло пополам и вырвало, прямо на тушу гончей. Грохнувшись на колени от навалившейся слабости, я опёрся на древко, чтобы не уткнуться в чёрный бок твари. Сука, что за урод создал этот мир?!

«А ну живо встал, кусок протухшего мяса! Или ты ждёшь, когда сюда соберутся другие твари?»

Древко внезапно исчезло из моих рук — едва успел опереться на руки. Да твою же мать! Рывком поднялся на ноги, игнорируя тошноту и головокружение и осмотрелся.

Раненый, похоже, отмучился, так как лежал неподвижно и был абсолютно гол. Пришло понимание, почему исчезло копьё — к духу привязано было. Умер владелец, и оно исчезло, всё просто.

«Какого хрена озираешься, словно дурак на базаре, сумку второго свинорыла подбери. А затем мяса напластай с гончей, жрать хочется!»

В небольшой холщовой сумке, лежавшей в метре от убитого, обнаружилась пластиковая полторашка с какой-то мутной жидкостью, несколько кусков вяленого мяса с изрядным душком, и кусок точильного камня. Отвентил пробку и осторожно понюхал — воняло какой-то гадостью и брожением. Ну нахрен такое пить!

Перевернул бутылку и медленно двинулся к убитому, лежащему на спине. Ворон, приземлившись на одну из гончих, чистил клювом перья, посматривая на меня своим кровавым глазом. Что ж, посмотрим, что там за свинорыл.

— Сука! — выругался я, отскакивая от мертвеца, морду которого только что разглядел. — что с ним?

«Похоже, он не послушал советов и убивал себе подобных. А может и ел, свиньи ведь всё жрут, без разбора. Новобранец, выгрызи твою печёнку, а ну пошёл добывать мясо! Иначе я позавтракаю твоими глазными яблоками.»

Меня аж передёрнуло всего от такой угрозы. Да ещё эта зубастая пасть со свиным пятаком, и маленькие круглые глазки, затянутые плёнкой.

Вырезав ножом несколько кусков мяса, изрядно перемазавшись при этом в крови, я закинул их в сумку и поднялся во весь рост. И что дальше делать? Идти в старое убежище — так оно оказалось совсем небезопасным. Искать другое место?

— Птиц! — я помахал рукой, подзывая ворона, сидящего на крыше самого высокого здания, вернее его остатков.

«Набери воды и топай к старому убежищу, там можно в относительной безопасности приготовить еду. Я проверил, внутри никого нет.»

— Ну-ну, ты ночью то же сказал, что гончих всего лишь две. — пробурчал я себе под нос, подбирая оброненную пластиковую тару. Ты смотри, вчера мечтал о рюкзаке и фляжке — а сегодня уже гордый обладатель целой, хоть и вонючей сумки, и такой же запашистой бутылки.

Минут пять отмывал в ручье бутылку, от чего руки просто окоченели. Затем тоже самое проделал с мясом и сумкой. В итоге, довольный проделанной работой, с наполненным водой желудком, дабы хоть немного заглушить голод, я пробирался в узкий лаз, надеясь, что гончие не притаились в каком-нибудь закуточке.

Повезло — засады не обнаружилось. Зато помещение, где я разводил огонь, походило на тайное убежище маньяка, в котором тот разделывает своих жертв. В комнату, где мы так неудачно укрылись на ночь, вообще не хотелось заходить, и лишь наличие в ней моего основного оружия заставило это сделать.

Труба, в отличии от ножа, не преобразилась. Как была покрыта ржавчиной, так и осталась, продолжая торчать из туши гончей. Ещё и погнулась к тому же, превратившись в здоровенную кривую дубину. Увы, придется искать новое оружие, этим дрыном не повоюешь…